Вода начала уходить. Если до этого я иногда чуть ли не по шею в ней пробирался, то теперь и до пояса не доставала. Еще десяток шагов, и вот она едва ступни омывает.

Послышался хищный свист, напомнивший о тренировках Камая с луком. Рисер издал неописуемый звук, что-то среднее между ревом и болезненным выкриком. Слепо шаря руками, он шагнул за телегу, неловко заваливаясь на колени.

Увидев его лицо, я опешил. Из глаза наемника выглядывало тонкое древко. Стрела с серым оперением вошла ему чуть выше запястья, пробив предплечье насквозь, выбралась возле локтя и, наполовину ослепив, остановилась. Рука у покалеченного оказалась скреплена с головой. Выглядело это дико и страшно.

Насколько я понимаю в медицине, после такого ранения можно выжить. Однако речь идет о земной медицине с современными лекарствами и хорошими хирургами. С местной я знаком, может, и хорошо, но слишком однобоко. И вообще, сейчас не до врачебной помощи, сейчас происходит именно то, из-за чего с обозом едут наемники.

На нас напали. И меня могут подстрелить люди, которых я даже не вижу. Или нелюди.

Слишком уж банальная смерть для столь невероятной биографии. Да и жить очень хочется. Потому, торопливо присев рядом со стонущим Рисером, я втиснулся под остановившуюся телегу, затылком упершись в колесную ось. При этом хорошо разглядел то, что происходит в хвосте колонны.

Там тоже все было непросто. Не знаю, долетали туда стрелы или нет, зато видел, что у тамошних обозников свои проблемы. Вода местами кипела, из нее то и дело показывалось что-то непонятное. Вроде рыбьи хвосты, а вроде и нет. Разве бывают рыбы с бронированной спиной, оснащенной парой узких черных плавников? Или как вообще называть то, что я там вижу? Эти неведомые создания с разных сторон атаковали людей, остававшихся в самой глубокой части брода.

Оступилась мать с маленьким ребенком на руках. Зарылась в реку с головой, но тут же вскочила, истошно визжа. Теперь ее руки пусты, младенец остался где-то в воде.

Подскочивший старик начал лупить дубиной по этому месту. Я не верил, что он пытается добить несчастного ребенка, дело явно в другом. Вот из воды на миг взметнулось что-то темное.

И снова крик. Надрывный крик немолодого человека. Старик размахивает окровавленной рукой, дубины в ней больше нет.

Я опасливо покосился вниз. Воды здесь всего ничего, и десяти сантиметров глубины не наберется. Но сидеть в ней страшновато.

Где-то в голове колонны послышались яростные вопли и звон металла. Похоже, там сцепились врукопашную. Мне трудно смириться с мыслью, что кто-то устроил бой на топорах с рыбами. Да и стрельба из лука — это тоже как-то слишком для речных обитателей. Там явно другой противник.

Извернувшись, бросил туда взгляд. Но обзор из-под телеги скверный, сумел разглядеть лишь нижнюю половину всадника, да на миг мелькнул окровавленный наконечник его пики, когда та падала на урезе воды.

А затем по песку покатилось что-то круглое. Мои глаза, не привычные к таким зрелищам, не сразу опознали, что это отрубленная человеческая голова. И принадлежала она не единственному нашему конному воину, потому как тот не рыжий, да и шлем никогда не снимал.

— На берег! Бегом на берег! Все телеги на берег! — на разные голоса начали выкрикивать одно и то же.

Стрелы больше не свистят, а схватка продолжается только в хвосте колонны. Но там работают явно не люди, а что-то вроде гигантских панцирных щук. Метра полтора-два в этих рыбинах. А может, и не в рыбинах, ведь детали я рассмотреть так и не сумел.

Моя телега стронулась с места. Я до последнего просидел, опираясь о колесную ось, и потому едва не завалился. Извернувшись, поспешил за повозкой — единственным укрытием от обстрела. И даже сумел удивиться тому, что действую удивительно проворно для человека, который пару минут назад едва ноги переставлял.

Да уж — стресс животворящий.

Покосился на труп, лежащий на урезе воды. Возница с телеги, которая ехала перед нашей. Стрела попала ему точно в глаз, но, в отличие от случая с Рисером, вошла под прямым углом, насквозь пронзив мозг. После такого выжить невозможно.

То, что среди нападавших есть один или более столь метких стрелков, заставило меня еще сильнее пригнуться, не оставляя лучникам ни шанса. Да они меня даже не увидят за телегой.

Главное, от нее не отстать, главное, не отстать… Прилив сил, так внезапно нахлынувший, может так же быстро меня покинуть. И тогда я останусь без защиты.

Мне с моей нулевой ступенью просвещения любая царапина грозит нешуточными проблемами. Значит, так и буду оставаться деталью телеги, покуда все не успокоится.

Обернулся назад, бросив быстрый взгляд. Все телеги, кроме одной, почему-то перекошенной и глубоко зарывшейся в воду, торопливо направлялись к берегу. Люди, выталкивая повозки, непрерывно колотили дубинами, топорами и копьями, но не заметил, что по кому-то попадали. И бронированные темные тела перестали показываться на поверхности рядом с колонной. Чуть ниже по течению бурлили два котла, из которых то и дело вздымались хвосты. Похоже на то, что там, на дне, есть что-то, что привлекает неведомых тварей куда больше, чем удаляющийся обоз.

Приглядевшись, разглядел, что вода в тех местах стала мутной. Да и цвет вроде бы слегка поменяла.

Так вот она какая — Красноводка…

Глава 9

СЮРПРИЗЫ МЕДИЦИНЫ

Ступени просвещения: неизвестно

Атрибуты: нет

Навыки: нет

Состояния: нет

Обоз дешево отделался. Я-то был уверен, что мы болтаемся на волоске, что вот-вот, и всем достанется по стреле в глаз, после чего скормят хищным рыбам. Но все оказалось не настолько страшно.

Нападающие каким-то образом приманили к броду матерых кайт — тех самых крупных рыбин, о которых я раньше только слышал. И надо сказать, хорошее говорили только про их вкусовые качества. В остальном эти создания крайне неприятные. Даже мелкая гадина, пойманная на крючок, требует осторожного обращения. Иначе извернется и цапнет зубастой пастью, с легкостью сорвав с пальца мясо до самой кости. Кайта покрупнее справится и с костью. Матерая и руку способна отхватить, если нарвешься на такое создание. Но это надо быть совсем уж безнадежным неудачником.

Да-да, в Красноводке монстры, вымахивающие до двух и даже более метров в длину, встречались нечасто. Об этом мне не раз доводилось слышать от людей, чьим словам можно доверять. И вроде как держались такие бестии в самых глубоких омутах, нечасто оттуда выбираясь. То, что целая стая оказалась на мелководье, — ненормально. А то, что это именно стая, — ненормально вдвойне, потому как кайты — одиночки. Даже парочка таких рыбин, действующая сообща, редкое явление.

Кто-то каким-то образом собрал у брода десятка полтора этих бронированных подобий акул и направил на обоз в нужный момент. Люди на передних телегах под раздачу не попали, но, разумеется, обернулись, дабы посмотреть на источник шума. В этот момент последовало нападение: несколько бандитов выскочили из зарослей, вступив врукопашную с возничим и воином из первой телеги. Еще один на открытое место не вышел. Он занял позицию на склоне, откуда выпускал стрелы с дивной меткостью. Убил двоих, поразив каждого точно в глаз, и ранил Рисера таким же образом, пока его сообщники добивали своих противников.

Неизвестно, чем бы все обернулось, не будь с нами Атами — конного бойца. Меткий лучник не смог его поразить, хотя пытался не раз. А сам всадник убил двоих и еще нескольких загнал в заросли, откуда они показываться больше не стали, быстро удалившись вместе со стрелком.

Обозники, вытащив на берег одиннадцать телег, принялись подсчитывать потери и зализывать раны.

Двоих убил лучник, еще двое пали от топоров, дубин и копий. Кайты разорвали двоих маленьких детей и одного грудного младенца, оттащив их в сторонку, и покалечили несколько взрослых. Сильно пострадавшая женщина истекла кровью, почти добравшись до берега. Старик, которого ни разу не укусили, пережил ее ненадолго. Уже на суше схватился за грудь, присел, да так и завалился на бок. Похоже, не выдержало сердце.